1. Имя
Victoria Savoir (Виктория Савуа)
Прозвища: «Собачатница», «Ищейка», «Оборотень в погонах»

2. Возраст и пол
22 года, пол женский.

3. Раса
Человек

4. Класс
Заклинатель

5. Внешность
Невысокая, ладно сложенная девушка с правильной осанкой и плавной манерой двигаться. Несмотря на возраст, кажется моложе своих лет из-за выражения лица, на котором почти всегда играет лёгкая улыбка, а в синих миндальных глазах поблескивает как будто бы мечтательно-отстранённая поволока. Дополняют сей милый облик копна рыжих волос до плеч и едва заметная россыпь веснушек, столь ненавидимая знатными дамами. Виктория же, поступив в стражу, скоро вовсе перестала о них волноваться.
У неё небольшой, остренький носик и не очень широкий рот с аккуратными розовыми губами. Кожа чуть светлее, чем у окружающих, и почти не темнеет под жарким летним солнцем. Узкие запястья и аккуратные длинные пальцы художника с подрезанными ногтями. На правом предплечье навсегда осталась длинная белёсая полоса – след от страшной раны.
Виктория старается всегда выглядеть достойно, но при этом считает, что главный путь достижения этого – вовсе не одежда. Она старается производить должное впечатление своей манерой двигаться и говорить, и, в целом, ей это удаётся.
Нередко ходит в платьях, но в страже её можно видеть исключительно в синем плаще (часто наброшенном на одно плечо), под которым сидит облегающий жакет на белой блузе. На ноги Виктория надевает в патруль облегающие брючки и аккуратные сапоги на небольшом каблучке.

6. Профессия
Капитан Волчьей стражи, ночной патруль.
Дополнительно подрабатывает написанием и последующей продажей картин.

7. Биография
Родилась в Шанноне, недалеко от столицы, в семье обедневшего аристократа Шарля де Савуа. Мать Виктории, Элиза, была очень проницательной женщиной. Хотя Шарль и надеялся поправить своё состояние – договорившись кое с кем на следующей неделе, месяце, через полгода – Элиза как предчувствовала, что их ждут трудные времена, и морально готовила к ним девочку. Так Виктория, помимо обычного аристократского образования, получила от матери немало знаний об окружающем мире, о которых, мягко говоря, в высшем обществе не принято было упоминать. Благодаря этому девушка уже к двенадцати годам стала деятельной и самостоятельной, непозволительно для её социального положения, к лёгкому недовольству отца (который, отчаявшись на успех своих планов, уже подыскивал своей дочери влиятельную и богатую партию на будущее… ну, или хотя бы просто богатую) и глубокому удовлетворению матери. Зная о финансовом положении семьи, она мало времени тратила на традиционные у знати увлечения и траты – даже на некоторое время оставила живопись, к которой тяготела с юных лет – и частенько гуляла по городу, собирая новости и слухи и пытаясь выцепить из них что-нибудь, чем могла бы воспользоваться её семья. И пару раз ей действительно, правда, не без подсказки матери, удалось помочь отцу сделать удачные вложения, которые выправили их положение. Правда, ненадолго…
Когда Виктории было пятнадцать, отец начал предпринимать попытки выдать её за сыновей влиятельных людей. К сожалению, романтичные мечты о будущем избраннике (о да, у неё они были!) мало согласовывались с реальностью, а за последние годы во внешне хрупкой девушке появился стальной стержень. Элизе приходилось потрудиться, чтобы примирить отца и дочь после очередного пылкого спора, переросшего в ссору.
А ещё через год она тяжело заболела лихорадкой. Лечение запоздало – а может, Шарль обратился не к тому доктору - , и начались осложнения.
Элиза «сгорела» буквально за месяц.
Казалось бы, потеряв близкого человека, отец и дочь должны были сблизиться… Но этого не произошло. Напротив: Шарль, решив, что Виктория больше не вправе упираться, вновь стал принуждать её к женитьбе. Девушка долго терпела, но затем не выдержала и в гневе покинула дом, оставив раздражённого отца.
Вечерело, и она направилась к центральному парку, собираясь прогуляться там и остыть, но по пути свернула не туда и оказалась в тупике, из которого не было видно улицы, куда не выходили окна домов… Там-то её и застал одержимый.
Виктория помнит его до сих пор. Высокий мужчина, скособоченный и припадающий на одну ногу так, что, казалось, она у него подвёрнута. Бледное лицо, гладко выбритое тем не менее, перепутанные рыжие копны и порванный кое-где мундир военного.
И глаза. Глаза полные безумия, и…
…У её отца, Шарля, была одна слабость – охота. Причём особенный трепет он испытывал перед охотничьими псами. Равно как перед норными ищейками и элегантными борзыми.
Виктория же, вновь вопреки отцу, собак боялась. Зря Шарль пытался в своё время привить ей восхищение к своей своре – при виде полутора десятков оскаленных пастей, из которых во все стороны разлеталась слюна, налитых кровью глаз, объединённых общим неистовством, её пробивала дрожь.
Один раз её чуть не покусала взбесившаяся дворняга, что, само собой, не могло добавить в глазах Виктории очарования собачьему племени…
И вот сейчас взгляд одержимого очень напоминал того бешеного пса.
Виктория хотела проскользнуть мимо, пользуясь его кособочием, но он с неожиданной ловкостью и силой схватил её и отбросил обратно в тупик. Она хотела закричать, но он так же сильно зажал ей рот, а затем, криво улыбаясь и демонстрируя оскал душебольного, вонзил нож ей в правую руку и медленно повёл вниз. От боли мир в голове Виктории перевернулся и раскололся надвое, породив духа…
Но поняла это она много позже. Сейчас же она только билась и извивалась, не имея сил сбросить удерживающую ею руку и оттолкнуть другую, которая калечила сейчас её собственную…
Вдруг до её слуха донёсся как будто бы отдалённый собачий лай. Одержимый вздрогнул и отпрянул. Виктория жадно захватила ртом воздух… и бессильно сползла по стене на землю.
Зрение показывало ей невероятные вещи. Четыре бродячих пса яростно атаковали вертливого одержимого, пытающегося отмахиваться от них ножом…
Девушка была слишком парализована страхом, к которому стоило добавить болевой шок, и потому даже не вздумала закричать. Как и уползти прочь. Просто сидела и смотрела, как одержимый перерезал горло одной псине и отбросил её в сторону, как вторая вцепляется ему в ногу, и он вонзает нож ей в загривок. Собака падает, но на его руке уже висит третья, а четвёртая в прыжке впивается в горло…
Одержимый упал, а выжившие псы продолжили ожесточённо рвать его тело на части. Виктория сидела и смотрела… И не ощущала ни жалости к этому солдату, оказавшемуся, вероятно, не в то время не в том месте, ни страха к собакам. Помилуйте, какой страх? Эти псы только что спасли её… Хотя, наверное, сейчас они закончат с ним и примутся за неё…
Девушка почувствовала, что заваливается набок, но падение быстро остановилось. Она облокотилась на что-то мягкое. С трудом повернув голову, Виктория увидела ещё одну собаку. Крупнее всех, кого она видела раньше. Собака повернула голову, посмотрев на неё…
Так Виктория и обрела своего духа.
Когда собаки попытались приблизиться, дух оскалился на них, и они безропотно легли и прижали уши, признавая его за хозяина. И лежали так, пока за Викторией не пришли. Тогда они попытались атаковать вторженцев, и дух присоединился к ним. Подпустили они к Виктории лишь её отца, только ему было дозволено поднять раненую дочь на руки и забрать домой…
В рану не занесло инфекцию, так что она хоть и была глубокой, но опасности для жизни не несла. В принципе, через несколько месяцев от неё остался только белый шрам – и привычка Виктории порою писать левой рукой.
Шарль, в свете угрозы потерять и дочь, раскаялся в своём эгоизме и кардинально изменил своё отношение к ней. Следующие полгода были наполнены таким дочерне-отцовским теплом, которого не было раньше.
Что до собак, то Виктория всех их оставила при себе. Всех – включая двух выживших бродяг. Она избавилась от своей боязни и научилась командовать своими питомцами, чему не в малой степени поспособствовал её дух – как выяснилось, у него есть едва не абсолютная власть над собаками и, в значительной мере, волками. Но при себе она отныне почти всегда держала этих троих.
Ещё через полгода отец предложил ей отправиться учиться в Лидс, ставший к тому времени признанным научным центром. Виктория, хоть и не питала страсти к наукам, вынуждена была согласиться – частично из-за того, что, выучившись, она могла бы больше помочь отцу, а частично – чтобы самолично отвезти в Лидс его важное письмо по части одного торгового договора.
Правда, на месте уже оказалось, что в письме, помимо договора, прилагается предложение её руки и сердца старшему купцу Лидса. В последний момент Шарль всё же решил попытать удачу и благоволение дочери…
Естественно, ничего из этого не вышло. Рассерженная Виктория отвергла все намёки на свадьбу, но всё же нашла в себе мудрости не рассорить отца с его партнёрами.
Как и было запланировано, она пошла учиться. Но тонкие науки не стремились открыть ей все свои тайны, так что вышла из университета она с табелем, полным средненьких оценок.
К тому времени она уже как год снимала однокомнатную квартирку на окраине Лидса, которое обставила по своему вкусу. И потому ей пришло в голову, что остаться здесь будет не самой дурной идеей. Тем более, что кое-какими знакомствами благодаря своим уму и открытости она обзавелась. Особенно привлекательной эта идея казалась на фоне того, что возвращаться к отцу ей не очень-то и хотелось, хоть у него дела и пошли в гору и, возможно, он бы перестал её выдавать замуж столь фанатично.
И, хотя план этот был измышлён несколько легкомысленно, осуществить его внезапно не составило проблем.
Понимая, что на присылаемые отцом деньги она долго не проживёт (а ведь он мог и прекратить выплаты, когда бы узнал, что она не собирается возвращаться), Виктория стала искать работу и, вопреки всем предположениям и ожиданиям, пошла по пути открывшегося у неё заклинательского таланта и поступила на службу в Волчью стражу… Где неожиданно нашла своё призвание, ибо рана, нанесённая Одержимым, неожиданно оказалась куда глубже, чем предполагалось, что вылилось в её страстное желание искоренить преступность… для начала хотя бы в Лидсе.
Её живой ум и замечательно вышколенные собаки оказались на удивление славным подспорьем в следственном деле, особенно учитывая то, что одна из собак была духом, выслеживающим преступления (и равно преступников) по чувствам спонтанного страха и смятения.
За короткое время она из лейтенанта стала капитаном и пока не особо стремится к дальнейшему повышению, полностью довольная своей работой.
Но стоит вернуться на минуту к духу, которого Виктория окрестила Лайтнигом. Его появление запустило невидимый счётчик в голове у Виктории, который, впрочем, не давал о себе знать, пока она впервые не впустила духа в себя.
Произошло это однажды на дежурстве, когда трое молодых офицеров из обычной стражи, подвыпивши, решили перехватить юную стражницу и… научить премудростям городской жизни.
Виктория могла дать отпор преступникам, но увидев людей в форме, растерялась и позволила себя схватить. В этот раз с ней был только её дух, псов она оставила дома… Двое парней держали её за руки и отпускали грубые шуточки, когда третий, пошатываясь и ухмыляясь, потянулся к завязкам на корсете.
…Лайтниг вошёл в неё легко и плавно. И ночь обрела цвет.
Виктория не убила их. Офицеришки даже удрали на своих ногах, вопя и трезвея на глазах. Но причиной того, что они отделались лишь царапинами, было удивление Виктории. И только оно.
Она глядела на свои руки. Позже видела своё лицо… то, что можно было назвать лицом. Сперва она испугалась, но недадолго. С ней был её дух, и это давало удивительное спокойствие и упоение… Но кроме того, раздражающее чувство растущего голода.
Ищейка впервые вышла на ночную охоту.
…С тех пор так и повелось. Виктория отсыпалась до полудня, а то и до часу дня, затем – после всех неотъемлемых процедур и завтрака, направлялась в здание стражи, где либо оставалась до вечера, если ей находили бумажную или срочную расследовательскую работу, либо, если всё было спокойно – как чаще всего бывало – возвращалась домой, и весь день посвящала себе, своим собакам и живописи.
А когда начинало смеркаться, она снова надевала синий плащ и шла принимать патруль. Там, привязав собак и оставив при себе лишь Лайтнига, она выходила «на охоту»…
Это стало для неё своего рода наркотиком. Единение с Лайтнигом, игривое чувство силы в руках и ногах… и возбуждающие запахи чувств повсюду. О, как это было чудесно!
Виктория до утра без устали выслеживала владельцев этих запахов и, в зависимости от их поведения и по большей части их вины, разговаривала с ними «по-своему». Чаще всего раскаявшиеся жертвы оставались живы.  Но чем сильнее было совершённое преступление, тем меньше на это у неё оставалось шансов…
Пару раз серийных насильников и убийц после патруля Виктории находили растерзанными. И не счесть мелких духов-полтергейстов, которых она развоплотила в угоду своему яростному веселью. В принципе, именно духи разной величины и злобы и составляют её основной "рацион". И порой она возвращается домой с алыми отметинами на шкуре, которые, впрочем, довольно быстро заживают...
Теперь ей от этого не скрыться, но Виктория и не пытается. Если она не нашла ночью даже самой маленькой жертвы, не напиталась вместе с духом её страхом или кровью, она днём начинает грустить. После второй такой ночи меланхолия становится заметнее окружающим, а после третьей она может даже разрыдаться днём ни с того ни с сего… Что могло бы произойти на неудачную четвёртую ночь – неизвестно, ибо тогда она всегда возвращалась сытая и довольная, и всё начиналось сначала.

8. Знакомые и семья
Мать Элиза Савуа, погибла от лихорадки. Большая часть характера Виктории сформировалась именно благодаря ей. Мать по-прежнему остаётся для неё самым дорогим и любимым человеком.
Отец Шарль Савуа, живёт в Шанноне, фамильном поместье. Никогда не понимал и не стремился понять дочь, из-за чего с ним у Виктории вечно были разногласия. По большей части именно благодаря ему девушка обосновалась на острове Кэмри.

9. Характер
Несмотря на обманчиво-легкомысленную внешность, Виктория – серьёзная и рассудительная девушка, улыбка которой – не более, чем привычка, редко когда соответствующая её реальному настрою.
Она любит анализировать буквально всё – начиная от случайно услышанной от кого-то фразы вплоть до причины появления на стене дома странной надписи. Само собой, эта привычка выработала в ней некоторую наблюдательность, что полезно в её деле – но всё ещё недостаточную для отличного следователя. Впрочем, подобная «оплошность» несколько компенсируется её духом.
Зато тот никогда не мог так замечать перемены людского настроения, как это делала Виктория.
Девушка несколько педантична. Можно даже сказать, она помешана на законе и никогда не упускает случая сделать кому-то замечание – что, впрочем, не мешает ей время от времени самой игнорировать общепринятые нормы поведения, если она сочтёт подобное позволительным.
Виктория искренне любит свою родину, но и к другим странам, и даже к Альбе относится со сдержанным дружелюбием и любопытством. Тем не менее, она отказывается искоренить в себе привычку, которую можно назвать её отличительной чертой – упоминать время от времени шаннонские словечки в обычной речи.
Одна из немногих страстей Виктории это живопись. Ею она занимается днём, отоспавшись после патруля и перед тем, как заступать на пост снова. Чуть меньше она любит читать, и читательские вкусы у неё меняются едва не каждый месяц.
Странные отношения у Виктории с противоположным полом. Со стороны может показаться, что она его не замечает. На деле же в ней живёт некоторое пренебрежение к мужчинам, воспитанное ещё со времён проживания под одной крышей с отцом. Тем не менее, есть в её душе и романтическая струнка. Виктория самостоятельна и может за себя постоять, однако про себя верит в рыцарей, и верит также, что однажды встретит такого на её пути, кто мог бы защитить её не хуже её собак или духа-хранителя, который пока что дороже для неё всех известных ей мужчин, так как ближе своей души нет ничего.

10. Дух-хранитель или подопечный человек (если есть)
Дух-из-души, Лайтниг, на первый взгляд похож на очень высокую собаку, выше любой другой у Виктории, из рода борзых. На второй же взгляд вы понимаете, что это существо собакой быть не может.
Он достаточно поджар и длинноног, но его нельзя назвать худым или тонконогим. Шерсть у него не очень длинная, жёсткая и всегда приглажена к телу, кроме загривка, хвоста, щиколоток и груди, где она вечно пушится. Цвета она тёмно серого – на боках, лбу и спине, и снежно-белая по внутренней стороне лап, животе, груди и шее. Длинный хвост длиной в полтора фута, с «прилизанной» же шерстью до половины и постепенно превращающийся в «метёлку» от начала и до кончика.
Но самая странная часть тела у этого зверя – это его голова. Плоская, длинная и заостряющаяся, как у акулы, и примерно такой же остроты зубами, за которыми скрыт длинный красный язык с острым кончиком. Вместо чёрного собачьего носа – две узкие щёлки по бокам. Глаза жёлтые, с узким чёрным зрачком, кажущиеся прищуренными под пушистыми белыми бровями. Плоскость носа почти без подъёма переходит в лоб и макушку. На несколько пальцев дальше от глаз начинаются очень длинные и узкие острые уши, почти всегда глядящие назад. Лайтниг держит голову всегда опущенной, как волк, и почти всегда «улыбается», как хозяйка, только приоткрыв пасть, из-за чего его «улыбка» сильно смахивает на безумную ухмылку.
Почти никто этого не знает, но Лайтниг вполне в состоянии передвигаться на двух лапах, а благодаря развитым пальцам передних лап - может даже хватать предметы, но из-за длинных когтей не может обращаться с ними достаточно ловко. В этом случае он почти не уступает Виктории ни ростом, ни осанкой, двигаясь столь же легко, как она.
Дух быстро бегает, на двух не уступит человеку, на четырёх может держаться на уровне с той же борзой, но никогда не отходит далеко от хозяйки. Также он на большом расстоянии чувствует людскую нервозность и их страх разоблачения… Одинаково он чует как съевшего лишнюю конфетку ребёнка, так и полного терзаний случайного убийцу. Во многом именно благодаря Лайнтигу у Виктории сложилась репутация успешного дозорного.
Он невозмутим, но насмешлив, предпочитает словам дело, в драку почти никогда не лезет, предоставляя её псам Виктории. Раздразнить его сложно, но унять ярость потом почти невозможно, пока он не успокоится сам.
К самой Виктории испытывает смешанные чувства, которые не понять даже её знакомым. Одно видно сразу: отношение к хозяйке у него чем-то сродни покровительственному, в каком-то смысле он считает себя её опекуном, и порой даже сложно сказать, кто из них кем управляет. Вселяется в неё чаще всего без её просьбы, тогда, когда это в самом деле необходимо, или с наступлением "патрульного времени".
Лайтниг – зверь, и не отрицает этого. Он любит драку, он любит кровь, любит, чтобы его боялись. Виктория искренне считает его тёмной половиной своей души, не отдавая себе отчёт в том, что он и есть отчасти её душа, и охотно позволяет ему каждую ночь гулять в своё удовольствие – впрочем, в рамках закона.

Когда в Викторию вселяется дух, она частично приобретает его облик: волче-акулиную голову, покрытые шерстью руки-лапы с длинными крепкими когтями, которые в этом облике она использует как оружие. Ноги удлиняются в стопах и так же покрываются шерстью, все конечности заклинательницы становятся много крепче, за счёт них она становится сильнее, быстрее, лучше и дальше прыгает, может как кошка карабкаться по щербатым стенам, получает лучшую реакцию, ночное зрение… и крепкие челюсти.
Тело остаётся прежним, благодаря чему одежда не страдает, но вот сапоги перед слиянием Виктория старается снимать.

11. Умения и навыки
Из боевых: метко стреляет из пистолета и быстро бегает, притом за долгую практику научилась бежать даже сквозь толпу, почти ни в кого не врезаясь.
Из не боевых: знает правила этикета и ведения светской беседы, хотя порядком огрубела после вступления в Волчью стражу и могла позабыть кое-какие мелочи.
Прелестно рисует, хотя и в своеобразной манере, но всё же и на её творчество находится покупатель.
Говорит и пишет на языках Альбы и Шаннона.

12. Движимое и недвижимое имущество
Два однозарядных пистолета, сделанных на заказ по девичьей руке. Почти всегда при себе.
Безумное количество художественных принадлежностей всевозможных форм, цветов и размеров. Виктория тратит немалое количество денег, чтобы держать их в отличном состоянии.
Несколько комплектов одежды на разные случаи жизни и погоды.
Однокомнатная квартирка в Лидсе, за которую Виктория исправно платит, а попытки повысить арендную плату вежливо, но непреклонно пресекает. Съезжать ещё долгое время не собирается, потихоньку копит на выкуп своего жилища.
Песочный, косматый волкодав Фуро с одним глазом, вечно полный угрюмой угрозы. Больше двадцати пяти дюймов в холке. Лает очень редко, бросается молча.
Шаннонская овчарка Авен, короткошёрстая, чёрная с рыжими подпалинами, около двадцати трёх дюймов в холке. Игривый, вечно полный энергии, шумный и быстрый. Вылизывает лицо друзьям и рвёт в клочья врагов с одинаковым энтузиазмом.

13. Пробный пост
Будет позже.

14. Контакты и дополнительная информация
Minerva.san@inbox.ru

Отредактировано Victoria Savoir (23rd Nov 2013 12:17)